просмотров: 4141Владимир ИВАНОВ

Ключевые слова: этимология, лексический фонд, лексема, заимствование, пра-
форма, структурно-семантические параллели.
Рассмотрены чувашско-немецкие структурно-семантические параллели, при по-
мощи немецкоязычных этимологических словарей установлены праформы немец-
ких слов, созвучные современным чувашским. Выявлено богатство этимологии чу-
вашского слова, пробуждающее интерес к изучению истории народа.
V.A. IVANOV
ETYMOLOGY IS THE BEST STUDY
Key words: etymology, lexical fund, lexeme, adoption, protoform, structural and semantic
paralleles.
In the present article the Chuvash-German structural and semantic paralleles are considered,
the protoforms of the German words that sound like modern Chuvash words are
found by means of German etymological dictionaries. Richness of the Chuvash word etymology
is revealed that awakens interest in the history of the nation.
Этимология является наиважнейшим учением, поэтому вопросы прибли-
жения к истине о происхождении слов в процессе формирования и рекон-
струкции лексического фонда, подхода к действующим моделям словообразо-
вания, выявления примеров затемнения первичной формы и древнего значе-
ния лексем всегда были приоритетны для этимологов. Для них актуален и
учет тех исторических обстоятельств, которые обусловили семантические из-
менения и принципы номинации каждого отдельно взятого слова. При толко-
вании его структуры и семантики, базируясь на совокупности знаний о мире,
окружающем, например, чувашский язык, автор Этимологического словаря [1]
профессор В.Г. Егоров во введении, чувствуя ответственность, признает, что
его «работа является первым опытом собирания этимологического материала
по чувашскому языку» и преследует скромную цель «хотя бы в минимальной
степени удовлетворить запросы интересующихся» данной проблемой. Он
также выражает надежду на то, что «последующие исследователи значитель-
но пополнят и улучшат» его труд. Достойный продолжатель его дела профес-
сор М.Р. Федотов своим двухтомником Этимологического словаря [4], пода-
ривший автору этих строк упомянутую книгу Егорова с надписью … этимолог
пултăр тесе ăслă чăваш кĕнекине парнелетĕп (с надеждой на перспективу в
изучении этимологии), значительно обогатил историю чувашских слов. Помня
завет учителя и имея в своем распоряжении выдержавший 20 (!) переизданий
словарь F. Kluge [6], в процессе обучения немецкому языку мы естественным
образом постоянно обращали внимание студентов на чувашско-немецкие
структурно-семантические параллели двух контактирующих языков с опорой
на труды упомянутых трех этимологов. К примеру, у Клуге мы обнаружили
Espe (осина) с 23 соответствиями в германских и других языках, в том числе
тюркское apsak – Pappel (тополь) и чувашское eves (осина), которое по форме
прозрачнее всех других вариантов близко к оригиналу. В современном немец-
ком языке синонимом Espe выступет Zitterpappel (дрожащий тополь), где и
первый компонент zitter-n однозвучен с чувашским чĕт(ĕ)ре (дрожать). Егоров
в своем словаре лишь в единичных случаях упоминает немецкие слова, мы
же уверены, что из собранного нами материала можно представить не одну
сотню примеров, но в данной статье считаем целесообразным свою позицию
выразить хотя бы привлечением одного десятка слов. При этом преследуется
цель не установления языка-прародителя, а демонстрации участия чувашско-
го языка в бережном отношении к сохранению основного значения слова, уста-
новлению первичного его строения при помощи немецкоязычного источника.
Лингвистика 227
Читая немецкоязычные этимологические словари, восхищаешься не
только лингвистическим кругозором исследователей, но и их научной смело-
стью и умением доказывать родство слов, далеко ушедших друг от друга тер-
риториально и функционально на современной языковой карте человечества.
Поиск родственников немецких слов в живых и мертвых языках не признает
никаких границ, ибо исторически они условны: в результате великого пересе-
ления народов слова успешно обслуживали и обслуживают не один народ.
Знаток 31 языка профессор Егоров в своем труде обращает внимание на про-
изводное от могучего Eiche (дуб) название плода Eichel (желудь) в связи с чу-
вашским йĕкел с тем же значением. В связи с изучением названий деревьев,
естественно, нельзя не сказать и о слове – Wald (лес): в древние времена оно
звучало как вут, что сохранено в семье германских языков – современном
английском – wold, woud, а также в чувашском – вутă (дрова, лес).
Следуя совету известного у нас и за рубежом тюрколога М.Р. Федотова,
привлекаем и далее в качестве материала для сравнения только наиболее
старые, устойчивые слова основного словарного фонда. Так, «рубить» в чу-
вашском языке кас, поэтому в Чувашии так много деревень с кас, немецкий
язык также сохранил слово Gasse (переулок, улица). Произносишь слово кил
(дом) и слышишь немецкое Zelle (помещение, клетка) и его предшественника –
латинское cella. Тут возникают ассоциация и с немецким Keller (подвальное
помещение), и с греческим переводом названия нашего древнего Саркел (бе-
лое жилище), и с бретонским kel и многими другими однозвучными словами.
Немецкая праформа Vorratskammer (помещение для запасов продовольствия)
созвучна чувашскому кĕлет (клеть), предназначенному для той же цели.
Строя дома и улицы, люди, выкорчевывая пни, добывали себе землю, на-
зывая ее то Land (земля), то çĕр (почва). Клуге сближает немецкое слово с
финским lannas, с общегерманским Erde (земля) и возводит его к еrо-ёrо-ёrа.
Тут можно обратиться к общей основе тюркских слов – ер. Возьмем чувашское
ана (пахотная земля) и посоветуемся с общепризнанным финским ученым
М. Рясяненом, подсказывающим нам перевод чувашского ана (загон, земельная
мера) и черемисского анго (пахотная земля). Так мы приблизились к финскому
языку. Но чувашское «анлă» выражает и ширину, тогда оно сближается с проти-
воположным значением немецкого eng (узкий), имевшего форму ango. Не стоит
спорить о том, что широкий – узкий были не всегда антонимами: Enge Beziehungen
лишь дословно переводятся «узкие, тесные связи», а на самом деле озна-
чают самые широкие связи анлă между странами, их всесторонние отношения.
Для полного сближения Land с ана назовем и глаголы landen и ан, которые пе-
реводятся в обоих языках как «приземляться». Разговор о земле не хотелось
бы завершать без упоминания нашего богатства – тăм (глина) с его енисейской
формой тон, которая полностью совпадает с немецким Ton с тем же значением.
Чувашское слово хĕвел Егоров породнил с шумерским гибил (бог солнца) и
глаголами «гореть, пламенеть», существительным «день» (светлая половина су-
ток). Немецкое слово Sonne (солнце) и его индогерманские праформы sun, zon,
su, sol/heol, heuul, греческое helios и многие другие имеют параллели с чувашским
словом хĕвел (солнце) и чувашскими кун (день) – çул (год) – çу (лето) – çутă (свет)
и т.п. Древнеиндоевропейское suvar означает тоже солнце.
Общность финского и чувашского языков общепризнана. Сравнивая дан-
ные А.А. Трофимова о рунических письменах чувашей с руническими знаками
древних немцев, также обнаруживаешь параллели. Естественно, вместе с
другими языками и чувашский прошел не только рунический, но и линейный,
ручной, племенной, агглютинативный, синтетический и т.п. этапы развития.
Чувашский язык фантастически богат, в чем не сомневаются (иккĕ-ленес –
zweifeln) германские чувашеведы, о которых информирует книга Федотова [5]:
Вестник Чувашского университета. 228 2012. № 1
он представил 32 исследователей, 13 из них свои труды по чувашеведению
создали на немецком языке. Они свидетельствуют, как, общаясь с индогер-
манцами, абашевцами, балановцами, болгарами, иранцами, сарматами, ала-
нами, гуннами, финнами, остготами и т.п., предки чувашей обогащали их язы-
ки и обогащали, в свою очередь, чувашский язык.
Этимологический интерес представляют в данном аспекте наряду с вы-
шеприведенными примерами названия домашних животных. Например, чу-
вашское сысна (свинья) наглядно свидетельствует о древности нашего языка
особенно при учете словосочетаний сысна ами «свиноматка», сысна çури
«поросенок», сысна аçи «боров», где прозрачна древность и вторых компо-
нентов в основном словарном фонде многих индоевропейских языков. Егоров
и Рясянен считают происхождение чувашского сысна неясным, в то же время
признают его заимствованием из чувашского во многих европейских языках.
Что касается сысна ами, то ее немцы сегодня называют sau, а в древности
называли Mutterschwein, т.е., как и в чувашском или русском языках, чувствен-
ное восприятие дало предмет, а разум – название в качестве знака для раз-
личения «какого-нибудь бросающегося в глаза признака» (по Фейербаху). В
данном случае речь идет о чувашском глаголе сыс «испражняться», предше-
ствующем производному существительному. В индогерманском языке sys оз-
начало домашнюю свинью (килти сысна в отличие от хир (поле) сысни,
вăрман (лес) сысни, кайăк (птица) сысни). Естественно, и чувашское сысна
çури (поросенок), производное от çурат (родить) – ача ту, çăмăллан, çимĕç
кÿр, наглядно иллюстрирует единство ругательского «поросенка» и «дитя» (не
только в сказках). Рассуждения основаны на научных исследованиях Kluge. Их
необходимо далее дополнить, используя основу су чувашского суха (соха),
ибо мало кто лучше свиньи пашет – суха ту рылом. В основе чувашского су-
хал (борода) также просматривается «свиной» след, ибо небритая борода
напоминает щетину и мыкальницу из нее для расчесывания льна – шăрт
(свиная щетина) по Егорову [2]. Таким образом, этимология чувашского слова
сысна явно нуждается в значительном расширении.
Прапредков гуннов в немецкоязычных источниках [7] именуют Pferdemenschen
[9, 13] (лошадь – люди). Поэтому в заключение следует обратить внимание
и на этимологию чувашского слова лаша, ибо она представлена В.Г. Егоровым
лишь в объеме 4 строк. Немецкий Ross с учетом явлений ламбдаизма, ротацизма,
сигматизма при л=р, с=ш легко принимает нужную форму лош, она сохранена в
украинском и польском языках. В «Кратком этимологическом словаре русского
языка» [3] Н.М. Шанский признает, что «лошадь» – производное от заимствован-
ного из тюркского языка лоша (алаша). В словарном тексте Ross встречается и
hёrs (метатеза чув. кĕсре при h=k «кобыла»), и древнее jor (основа чувашского
ăйăр «конь», и Hengst «жеребец» с древнегерманской формой Wallach (близкое
чувашскому выльăх «скот», лошадь и есть главное домашнее животное). В дан-
ном тексте быстрый бег лошади связан с springen (прыгать), чув. сик, сиккипе (бы-
стрый), а также с eilen (торопиться), с древними iljan, ijlen (вызывающие ассоциа-
цию с чув. юлан (всадник) и с wiehern (ржать), а чув. кĕçен однозвучно с немецким
вариантом hissen (с учетом общеизвестного h=k). Что касается синонима Gaul
(конь, лошадь), то у Клуге приведены его среднегерманские родственные слова
gül, güle, имеется в виду худая рабочая лошадь (чув. кÿл «запрягать»). В эту се-
мью лексем входит и Fohlen (жеребенок) как будущая (чув. пулас при f=ph) ло-
шадь в виде лексем pullus, polos (junges Pferd «молодая лошадь»).
Всего у двух (а их так много) названий домашних животных с помощью
немецкого словаря мы выявили достаточно фактов для иллюстрации богат-
ства этимологии чувашского слова, развивая идеи профессоров-единомыш-
ленников В.Г. Егорова и М.Р. Федотова.
Лингвистика 229
Литература
1. Егоров В.Г. Этимологический словарь чувашского языка. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во,
1964. 355 с.
2. Егоров В.Г. Русско-чувашский словарь. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1972. 496 с.
3. Шанский Н.М. Краткий этимологический словарь русского языка. М.: Просвещение, 1971.
541 с.
4. Федотов М.Р. Этимологический словарь чувашского языка. Чебоксары: Изд-во ЧГИГН,
1966. 979 с.
5. Федотов М.Р. Исследователи чувашского языка. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та, 2000.
151 с.
6. Kluge F. Etymologisches Woerterbuch der deutschen Sprache. Berlin: Walter De Gruyter &
CO Verlag, 1967. 915 S.
7. Mielke R. Attila. Koenig der Hunnen. Muenchen: Schneekluth Verlag, 1998. 937 S.
8. Seume J.G. Mit dem Stempel der Wahrheit. Leipzig: Insel Verlag, 1964. S. 50.
9. Schreiber H. Hunnen. Attila probt den Weltuntergang. Augsburg: Weltbild Verlag, 1995. 352 S.
ИВАНОВ ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ – доктор педагогических наук, профессор ка-
федры иностранных языков, Чувашский государственный университет, Россия, Чебокса-
ры (bella-lucia@rocketmail.com).
IVANOV VLADIMIR ALEKSANDROVICH – doctor of pedagogical sciences, professor of
Foreign Languages Chair, Chuvash State University, Russia, Cheboksary.

Вестник Чувашского университета. 226 2012. № 1